In this world of a million religions everyone prays the same way.
Сегодня немного грустно подумалось о тех годах, когда мы играли в ЧГК. Когда мы были лучшими, когда мы были дружной командой - при том дружной командой совершенно невероятных, открытых и солнечных ребят. Как мне жаль, что с уходом Олега все закончилось. Все рухнуло в один миг, в один день. Ну, если быть точнее - в три дня.
А еще подумалось - ведь, если я была одной из последних, кому он позвонил - значит, я что-то значила для него, да?..
Прошло уже три года, а я до сих пор не могу удалить его из друзей вконтакте. Его родители уже перестали заходить на его страничку, вся семья переехала в Петербург, я украдкой поглядываю на его брата - как же они похожи! Глеб - невероятно славный и умный мальчишка - я помню его в шестом классе, с огромным рюкзаком за спиной, но умным - не по годам. В шестом классе он рассуждал о кубизме и был серьезен, и они с Олегом - наверное, более гармонично смотрящихся братьев нельзя было и представить. А вот теперь... Как же все сложно и тяжело. Когда пройдет уже достаточно времени, чтобы при воспоминаниях об этом не было грустно?
Десяток фото. На всех он стоит всегда рядом со мной. Как же... Ну вот как. Не представляю.
Перечитываю записи за тринадцатый год. Где-то плачу, где-то смеюсь. Время было сложное и славное.
Уже три недели все мои мысли занимает только одно - универ, универ, универ, и, кажется, я даже смогла найти там себе приятельницу, а еще - пару хороших знакомых. РГГУ во многом университет уникальный, а для меня - так вовсе в новинку его структура и порядки после того, каким был БФУ. Но мне скорее нравится, чем нет, хотя устаю я, конечно, кошмарно.
На днях на паре документовения - абсолютно бездарный преподаватель, к слову - мы работали с документами восемнадцатого века. С оригиналами. То есть с той самой бумагой, к которой прикасались давно умершие люди. Сохранилось все - даже нитки, которыми прошиты страницы. Сохранились пятна чернил, частично разрушились сургучовые печати, но красиво выведенные вензеля - они остались. И такое странное чувство - прикасаться к тому, что старше тебя, что старше чего бы то ни было вообще, чего ты когда-то касалась.
Все, что связано с архивной частью моей будущей работы, мне нравится. А знаете, что нравится еще? Что наконец-то из меня готовят специалиста в исторических науках, архивиста, а не секретаря-референта или кадровика, боже упаси. Отчасти подумываю, что было бы неплохо перевестись на очку, но, в то же время, понимаю, что графика студента очного отделения я попросту не выдержу - слишком уж изнежили меня ритмы жизни последних моих двух лет.
Лето как-то началось, но того не заметно, между нами что-то не так, и я это чувствую но, кажется, уже совершенно не могу на это повлиять.
Мне очень страшно представить, что когда-нибудь может настать день, когда я могу услышать: "прости, но я тебя больше не люблю". Я помню, каково это - когда какое-то время ты любил человека, а потом постепенно перестаешь видеть в нем все то прекрасное, все то возвышенное, что видел раньше - и все медленно рушится. Я боюсь видеть в нас первые признаки всего этого - особенно при том, что я - все так же и беззаветно люблю. Наверное, что-то во мне изменилось, наверное, я не даю нужных эмоций, может, еще что. Сложно. Слишком, слишком все это сложно.